Я люблю город, в котором родилась и выросла, я рада возвращаться домой после путешествий и командировок, но есть город, оставивший в моем сердце тепло и очарование, трогательные воспомининия и восторг …
Парадизом называл его Петр Великий и со всей страстью души стремился превратить его в рай на земле. Его называли Второй Амстердам, Северная Венеция, Северная Пальмира, Новый Рим. Никакой он не второй – он единственен, неповторим и великолепен… Какая-то неведомая сила на протяжении всей его истории манила сюда талантливейших людей со всех уголков Земли: мыслителей, поэтов, музыкантов, архитекторов и скульпторов, дельцов и промышленников.
Ему посвящали строки Пушкин и Ахматова, Пастернак и Блок, Некрасов и Набоков, Тютчев и Анненский… По его улицам бродил Раскольников и мечтала в белые ночи о любви Неточка Незванова… Здесь пережили свои «Невероятные приключения» итальянцы, прибывшие найти клад под одним из множества львов, украшающих город…
Эти строки порой противоречивы, но едины в том, что – «…в душе моей, как чудо, сохранится твой легкий лик, твой воздух несравненный, твои сады, и дали, и каналы…»
Его Нева – красавица севера, улыбающаяся летом и сурово насупленная поздней осенью, ее берега, одетые в гранит, украшены скульптурами, вазами, какими-то экзотическими изваяниями. Ее разводные мосты, просто уникальны.
Они подобны триумфальным аркам над могучими водами, а в час прохода судов словно мифические диковинные птицы, приветственно распахивают пред вами крылья гостеприимства. Я не буду рассказывать о своем посещении Эрмитажа и музеев города. До сих пор не могу понять как количество информации, полученной за две недели моего пребывания в городе, смогло уместиться в моей, тогда еще ветреной голове, да и не смогу я наверное признаться этому городу в любви лучше, чем Розенбаум…
В полумраке Исаакиевского собора ты кажешься сам себе мелким и ничтожным, пылью на страницах книги жизни. И как потомственной железнодорожнице мне особенно отраден тот факт, что первая железная дорога в России была проложена сначала до Царского Села, а потом уж до Москвы.
Собирая информацию о городе, наткнулась на статью, сравнивающую Москву и Питер. В ней Петербург предстает бездушным, казенным, казарменным, неуютным. Москву же , напротив, называют душевной, семейно-интимной, уютной. «Москва город семейный, который создавался и существует для людей, а Петербург замечателен, в первую очередь, своими площадями, улицами, дворцами, памятниками, люди же в этом Городе играют второстепенную роль ..» Каким же надо быть бесчувственным и бездушным, чтобы написать подобное. Представить не могу себе как можно сравнивать базарно-вокзально суетливую Москву с величественно-мудрым, похожим на пожилого интеллигента, городом…
А питерцы? Это люди особые… Сменялись государи, неудачно пытались изменить общественный строй декабристы, успешно свершили переворот большевики. Питерцы пережили всё и даже блокаду. Но ничто не повлияло на красоту, величие и великолепие Дворцовой площади с Александрийским столпом.
По Невскому проспекту мимо Казанского собора к Исаакиевскому, как и много лет назад, гуляют люди. Они наслаждаются Летним садом, забредают в колодцы дворов, плутают по мостикам, взирают на холодную гладь каналов и приобщаются к духу Петербурга. Питерцев всегда интересовала не политика, а музыка.
Питер – это совершенно другой мир, другая система общения. Питер – это разговоры целыми цитатами из фильмов, с иронией, присущей только лишь этому городу. В отличие от хамоватых москвичей, вечно занятых своими проблемами, к приезжим они относятся с уважением хотя бы потому, что прибыли они полюбоваться мостами, парками, дворцами и улицами, вдохнуть пусть частенько сырой, но насыщенный флюидами святости воздух их родного города…
Остановите пожилую даму, неспешно проходящую по набережной, спросите - как пройти…? Она не только ответит на ваш вопрос подробно и обстоятельно, назовет еще с десяток мест, которые нужно посетить - ведь «вам непременно нужно это увидеть», поинтересуется откуда вы прибыли и пожелает удачи.
Таким я увидела Питер двадцать пять лет назад, таков, я думаю, он и сегодняшний. Может более современный, отстроенный и восстановленный к своему трехсотлетнему юбилею, может более спешащий навстречу новому светлому будущему, но надеюсь, такой же неповторимый и великий в своей гордой, строгой красоте, неподвластной времени и злопыхателям…
| 
